Впервые бело-красно-белый флаг Мария Григорьевна Рожкова увидела в годы Великой Отечественной войны. Это время она вспоминает с болью в сердце, а яркое полотнище у нее ассоциируется с фашизмом и жестокостью. Дрожащим голосом 93-летняя женщина говорит: «Люди, под «бела-чырвона-белым» вы увидите много зла. Ваше поколение мало пережило в отличие от детей войны. Неужели вам мало жертв Великой Отечественной, зверств и страха, испытанного нами?»
Когда началась война, Марии по девичьей фамилии Титова было 13 лет. В подсознание девочки-подростка эти события врезались на всю жизнь. Все чаще женщина прокручивает их в памяти в связи с недавними акциями протестующих «активистов», которые обесценивают самое главное — память поколения Великой Отечественной, ее героев, жертв.
Немцы выгнали из дома
— Наш дом был крайним по улице Интернациональной (теперь Якубовского), он находился напротив нынешнего Оршанского кладбища. Тогда оно было в несколько раз меньше, и сразу за ним начиналось поле высокой кукурузы. Однажды под большим тополем возле погоста остановилась машина. Водитель пришел и попросил еды. Он объяснил, что везет из Бреста семью высокопоставленного человека. Дорога предстоит дальняя, медлить нельзя. Мама собрала ему продукты: хлеб, молоко, яйца. Мужчина предупредил, что к нам идут «чужие» люди, — так Мария Григорьевна запомнила последний день мирной жизни в Горках.
А назавтра со стороны Орши приехали немцы на мотоциклах. Они выгнали семью Титовых из дома, чтобы устроить в нем своего рода КПП при въезде в город. Также с этого места удобно было контролировать аэропорт. Отец Марии Григорий был инвалидом Первой мировой войны. У него в колене остался осколок снаряда. Трудился конюхом. Мать Агафья — простая рабочая. В семье кроме Марии было еще три сестры. Старшая Юлия уже уехала в Баку работать по распределению, остальные жили с родителями.
Несколько месяцев Титовы скитались по соседям, знакомым, ночевали там, где пустят. Большой радостью для них была новость, что немцы из дома съехали. Через несколько месяцев семья ненадолго вернулась в родные стены.
Синяки от немецких сапог
Новым месторасположением фашистов и полицаев стало помещение на территории академгородка. До недавнего времени там работало отделение реабилитации райбольницы. Однажды Марию и ее подругу Лиду полицай отправил туда с заданием убрать и помыть полы. Девочки вынуждены были идти и выполнять работу. Здание в четыре этажа прибирали долго. Когда на вымытые полы постелили мягкие коврики, прилегли отдохнуть и уснули. Увидев спящих детей, немцы стали пинать их ногами и ругать. А полицаи пинками спустили до первого этажа по лестнице. Избитые и перепуганные девочки еще долго залечивали синяки и ссадины от немецких сапог.
На глазах убивали детей
Самые тяжелые воспоминания у Марии Григорьевны связаны с малышами из детского дома, который в те годы находился на улице Бруцеро-Ерофеевской. Все жители города знали, что с приходом немцев в Горки все учреждения перестали работать. Знали и то, что дети-сироты голодают. Многих местные жители разобрали по семьям. Тех, кому не повезло, подкармливали, кто чем мог.
— Однажды я сказала маме, что надо отнести в детский дом еды. Мы взяли молоко, хлеб, чашки и пошли. В здании были только нянечки. Они рассказали, что немцы у детей взяли кровь и повели их вдоль улицы. Мы подумали, что они на прогулке и решили их догнать. Пройдя, увидели, что фашисты оцепили территорию. За оцеплением стояли худые и изможденные детки. Немцы друг за другом брали их за ноги, ударяли головами об дерево и сбрасывали в специально подготовленную яму. По округе разносились крики и плач. Одна из воспитателей подбежала к нам и сказала: «Не стойте здесь!»
Мария Григорьевна говорит, что местные жители хотели спасти выживших, но фашисты поставили охрану возле ямы, в которой лежали присыпанные землей полуживые дети-сироты. Могила еще несколько дней шевелилась, слышались стоны.
С тех пор Мария Григорьевна ни разу не была на этом месте. «Раньше не могла себя пересилить. Перед глазами стояло все увиденное. Теперь бы и сходила, беспокоит меня это. Но возраст дает о себе знать. Без помощи не доберусь», — говорит женщина.
Эвакуация, работа, тиф…
Мария Григорьевна вспоминает, что город начали бомбить с центра. Одной из первых взорвали школу, которая находилась на месте нынешнего центрального отделения почтовой связи.
Новый период испытаний для семьи начался после битвы под Ленино. Октябрь выдался холодный. Стоял мороз 16 градусов. Немцы приказали грузиться в машину. Всех собрали в вагон и вывезли. Голодных и полураздетых людей сначала выгрузили под Оршей. Сбившись в кучу в заброшенном хлеву, люди всю ночь провели стоя.
— Утром нас пересадили на другой поезд и отправили под Минск. Там всех распределили по деревням. Мы попали в Обчугу, где нас заставляли работать. Две старшие сестры — в Германию, — вспоминает собеседница.
Мария Григорьевна рассказала, что в больших бадьях, куда вмещалось 10 ведер, носили воду по два человека. От такого труда болело все тело. Через какое-то время Мария заболела тифом. Таких немцы отправляли в специальный дом, где пол был густо устлан соломой. Когда туда привезли Марию, там уже находились десятки больных. К дому никого не подпускали.
Однажды староста деревни сказал матери девочки, что если она хочет спасти дочь, нужно спешить. Немцы хотят сжечь дом с тифозниками. Он дал ей лукошко с яйцами и посоветовал отдать охраннику.
Мать Марии пробралась к дому. Увидев, что немец уже готовит канистры с горючим, чтобы облить и поджечь строение, она подошла и протянула ему корзинку. Раздобренный фашист унес ее в свою сторожку. Пока его не было, мать заглянула в окно и увидела дочь. В считаные секунды она вытащила ее через окно и уложила на санки. Это спасение вся семья Марии Григорьевны считала чудом. Ведь после этого она более 40 дней пролежала в бане. И еще долго отходила от болезни.
Когда пришла весть, что город Горки освободили, Титовы вместе с остальными пешком тронулись из Минщины в сторону дома. Шли долго.
— Первым нас встретил пес Жук. Он ждал в Сеньково. Всматривался в идущих людей, искал глазами своих. Нашей радости не было предела, когда узнали, что он уцелел.
Вернувшись домой, Титовы увидели дом без окон, дверей и пола. Все разграблено, есть нечего. Половые доски немцы забрали на обустройство блиндажа у въезда в город. Их семье пришлось выкапывать из мерзлой земли и носить на себе. Мария Григорьевна вспоминает, что часто теряла сознание. Чтобы что-то делать, не было никаких сил.
Жить и помнить
На восстановление здоровья, жилья и прежнего уклада ушло немало времени. Еще несколько лет семья жила впроголодь. Не сразу из фашистских лагерей вернулись и сестры Ольга и Вера.
Мария окончила 10 классов и поступила в Минское педучилище. Работала воспитателем в детсаду на Брестчине, в Ивацевичском районе. Затем переехала в Гродно, где познакомилась с будущим супругом. После трагической смерти первого мужа встретила спутника жизни Николая Рожкова.
— Муж, Николай Филиппович, был уважаемым человеком — Почетным гражданином СССР, работал слесарем-инструментальщиком VI разряда. Прожили мы с ним душа в душу. Выйдя на пенсию, вернулись в мой родной город. Через 4 года после переезда его не стало.
Сейчас Мария Григорьевна живет одна. С частью домашних дел справляется сама. В остальном большую помощь ей оказывает социальный работник Светлана.
— Есть время на чтение, изучение истории. Меня очень интересует, что сейчас на том месте, где похоронили детдомовских детей, где сожгли больных тифом, ищу информацию о людях, которые были рядом с моей семьей в те времена. Буду благодарна любой весточке, — заканчивает разговор Мария Григорьевна.
Все пережитое в годы войны наша героиня решила рассказать сама. Через родственников обратилась в редакцию с просьбой записать ее воспоминания. «Те, кто этого не видели, не поймут, как это остаться без крыши над головой, голодать, терять сознание от работы и бессилия, жить со страхом смерти. Но страшнее всего, когда на глазах убивают ни в чем не повинных детей, взрослых, — объясняет женщина. — Пока я жива, хочу, чтобы об этом молодое поколение узнало от первого лица. Давайте сбережем эту память».
Ольга КИММЕЛЬ
Фото Михаила ЛЕВЦОВА