Переписка семьи во время Великой Отечественной войны


Вот уже 71 год прошел со времени окончания Великой Отечественной войны, но ее отголоски все еще доносятся до нас. Это и могилы неизвестных солдат, снаряды и осколки, оставшиеся на полях сражений, окопы и воронки от взрывов бомб, это и солдатские письма-треугольники, иногда написанные на простом обрывке бумаги. Эти драгоценные сообщения с полей сражений от родных и близких как бесценные реликвии хранятся в заветных коробочках, узелках, папках. У каждой семьи, пережившей войну, своя история. Но всех их объединяет причастность к трагическим событиям Великой Отечественной. До сих пор письма с фронта, обожженные, надорванные, полуистлевшие, трогают нас до глубины души. Читая скупые строчки посланий с фронта, можно представить, как ковалась наша Победа над коричневой чумой.

Год назад в музей истории академии передали в дар книгу с фронтовыми письмами бывшего работника вуза Георгия Емельяновича Жолнина к своей жене Александре и детям Римме и Рудольфу.

По семейной переписке прослеживается жизнь людей военного поколения и созданной ими семьи. Георгий Емельянович прошел в разведке от Москвы до Берлина, а Александра с двумя маленькими детьми ждала его в глухой сибирской деревне. Благодаря современным техническим средствам стала возможной публикация этих документальных свидетельств событий военного времени.

В День всенародной памяти жертв Великой Отечественной войны мы предлагаем вам, уважаемые читатели, совместный проект музея истории УО «БГСХА» и редакции. Познакомьтесь с фрагментами переписки Георгия и Александры Жолниных. Надеемся, что она поможет без купюр каждому из нас представить те далекие и очень трагические события, которые пережил наш народ, на примере одной рядовой семьи из миллионов. Эти письма — не искаженный голос из прошлого. Стилистика и орфография оригиналов сохранены.


Из письма Георгия,1942 г.:

ГЕОРГИЙ 1

«Здравствуй, любимая Сашенька и маленькие Рима и Рудочка! С приветом и наилучшими пожеланиями в вашей жизни. Любящий вас ваш супруг и папа.

… Теперь о себе. Ну что я могу написать о себе? Все одно и то же день и ночь. Разрывы артиллерийских снарядов и мин, пулеметные очереди, ночью освещение ракетами и иногда так, что становится светло как днем. Ко всему этому мы привыкли, и когда случается быть в тылу километров за 3-5 и не слышишь этого, видишь, как люди ходят прямо и ни от кого не прячутся, чувствуешь себя не в своей тарелке и кажется, что чего-то тебе не хватает».


Из письма Георгия, 27.01.43 г.:

«Здравствуй, милая Сашенька!

…Сам я здоров и, раз пишу тебе, значит и жив. Находимся пока на том же месте. Погода сейчас, если считать по мирному времени хорошая — морозы не так сильны, небо чистое. Ночью светит яркая луна и видно кругом как днем. Но если считать по военному времени, то погода не важная, даже плохая.

…Вспомни, Сашенька, как мы любили лунные ночи! Как приятно было в лунную ночь прокатиться на лодке по Волге, тихо опуская весла в воду и спускаясь по течению гладкой и тихой реки, смотреть на гладь реки и видеть там отражение яркой луны и бесчисленных звезд. Или гулять по парку и сесть где-нибудь на лавочку в тени и наблюдать за гуляющими парами, оставаясь невидимыми для других. Наблюдать за причудливыми тенями деревьев, падающих на дорожки, посыпанные песком. Как приятно было в море лежать на палубе судна в тихую лунную ночь и созерцать бесчисленные звезды, удаленные от тебя на многие миллионы километров и мечтать о прошлом — воспоминанием и о будущем.

…..Как же проклинают на фронте разведчики луну! Ту самую, при свете которой они когда-то гуляли, обнимая свою любимую девушку. …Нам разведчикам раздолье только в темноте, в безлунные ночи».

 


Из письма Георгия, 03. 07. 44 г.:

«Сашенька, не далеко то время, когда мы окончательно разобьем и уничтожим врага и тогда, как ты пишешь, и на нашей улице будет праздник. А сейчас пока будем думать о том, чтобы как можно быстрее уничтожить врага.

Часы показывают четыре часа. Я сегодня дежурю. На улице рассветает. Восток постепенно начинает белеть. Через некоторое время на горизонте появятся первые лучи солнца, а затем и оно само во всей своей летней красе. Наступит день ясный и тихий. 960-й день с тех пор, как мы расстались с тобой на станции Губерово. Но каждый новый день будет приближать нас к часу окончательного разгрома врага, а, следовательно, и к нашей встрече.

…Я все тот же Георгий, но более возмужавший и переживший очень много. Правда, много еще осталось от старого Георгия, но многое изменилось. Изменилась и внешность. На висках кой-где появились седые волосы, по-видимому, результаты трудных переживаний. Но все же я тот самый, который любил тебя и продолжает любить».


Из блокнота Георгия Жолнина, 11.10.42 г.:

«Уже октябрь месяц. Как много воды убежало с тех пор, как я сделал последнюю запись. Как много пройдено. Какие тяжелые дни были летом, особенно начало, т.е. 22-го июня, когда противник почти на плечах докучаевской разведки ворвался в его стык с левым соседом. С тех пор пошли тяжелые упорные бои с наступающим противником, превосходящим в технике и живой силе, т. к. он на это направление сосредоточил громадное количество войск. С какой отвагой сражались наши Гвардейцы! Но силы постепенно иссякали. Как дрались за каждый рубеж, за каждую высоту: река Большой Бурлук, Гусинка, Николаевка 2-я, Двуречное, Кутьковка, река Верхнее Двуречная, река Оскол (Николаевка). Затем громадный переход, громадный потому, что время считалось часами и минутами. Поддубное, Ново-Белая. Танки противника, воспользовавшись сумятицей в обозах, прошли вместе с обозом 28А в наше расположение незамеченными. Морозово, наконец Бокай, где полковник Кондратенко имел в своем полку только 40 чел., да и те должны были занимать оборону по фронту 13 км. Местность пересеченная. Кругом балки и овраги. Природа на стороне противника — все господствующие высоты на западных берегах рек.

Бокай! Последний пункт, где мы дали последний бой танкам врага, которых часам к 14 накопилось до 30 единиц. Что можно было сделать с ними, имея 40 человек? Живая сила иссякла, орудия, особенно ПТО разбиты, подвоза снарядов не было. Осталось только управление дивизии, но им нельзя было сдержать такое количество танков».


Из писем Саши:

САША С ДЕТЬМИ

«…Как по-разному жены ждут мужей. Иные ждут, как может ждать любящая преданная жена, с большим терпением и, может быть, трудностями ждет мужа. А от другой можно услышать даже такую вещь: «А вот, чего доброго, и мой вернется». Я решила ждать и ждать по-настоящему. До сих пор я свое решение не изменила. Когда мы встретимся, мне не стыдно будет смотреть тебе в глаза.

…Иногда бывает очень тяжело, хочется ласки, хочется услышать, что-либо такое, что согрело и обласкало душу. И притом уходят годы, уходит жизнь. В такие моменты, когда мне бывает очень тяжело, я прибегаю к твоим письмам».


Из писем Георгия 01.01.43 г.

«Здравствуйте, мои миленькие Риммочка и Рудик. Шлю вам привет и наилучшие пожелания в вашей жизни с мамой. Папа.

…Пишу это письмо, сидя в землянке. На столе горит «лампочка» — изобретение военного времени. Кругом тишина. Изредка раздается выстрел из орудия со стороны противника. Наши артиллеристы ответят на него залпом, и опять становится тихо-тихо и темно. Темноту прорезают ракеты, которые немцы пускают в большом количестве, боясь чтобы к ним кто-нибудь не забрался из наших. Несмотря на это наши храбрые разведчики пробираются к ним в тыл, уничтожают или пулемет или миномет, или убьют несколько фрицев и гансов, и опять возвращаются обратно. Так проходит сегодняшняя ночь, вторая ночь Нового 1943 года.

Вот пока, Риммочка, все то, что я хотел тебе написать. В следующем письме я постараюсь прислать тебе и Рудику песню, которую сочинили про нас Гвардейцев, и которую мы очень любим петь.

Пока, Риммочка и Рудик, до свидания, жду от вас ответа. Целую вас крепко-крепко.

Любящий вас, ваш папа.

Римочка и Рудик, поцелуйте за меня мамочку крепко-крепко. Папа».


Из писем Саши, 21.07. 44 г.:

«…Гора, любимый мой, очень больно в моем сердце отозвались слова, прочитанные в твоих письмах:  «Волосы стали намного реже, и кой-где показалась седина». И это в 28 лет! Не думай, что я боюсь за твою внешность. Какова бы она не была, для меня всегда будет мило. Мне больно потому, что видимо тебе, довелось хлебнуть горячего до слез, немало пришлось пережить и испытать. Ну когда же всему этому конец?

…Последнее время дети порядком похудели, потому что совсем плохо с питанием. Паек очень маленький, в колхозе хлеба нет, купить не на что. Деньги еще не получала, а уже израсходовала. Взяли 2 килограмма шерсти — 600 р, на остальные купили молока. Живем на молоке, на твороге, на простокваше. Скорей бы поспевали картошки.

…Иногда от слов «мама, дай кушать» в какой-нибудь омут бросилась бы. Председатель колхоза мне идет на встречу и неплохо, но сейчас у них нет ничего».

Об этом, самом голодном времени пишет Римма в своих воспоминаниях:

«Принесла нам мамина ученица кусок местного хлеба. Мама отрезала нам с Рудольфом по куску. Сидим за столом, едим. Вдруг Рудольф заплакал. На вопрос «в чем дело», отвечает: «Я его ем потихонечку, потихонечку, а он все убавляется и убавляется». 18.02.44 г.».

 


One Thought to “Переписка семьи во время Великой Отечественной войны”

  1. ЗЕМЛЯК

    Да, по письмам понятно как тогда приходилось тяжело. Хотелось бы мне хоть одним глазком взглянуть на письма моего прадеда, пропавшего без вести в 43 г.

Leave a Comment